В нашем обществе правосознание таково, что не очень-то уважают такие «размытые» понятия, как интеллектуальная собственность и авторское право. Если кто-то украл кошелек – это воровство, а «позаимствовал» компьютерную программу – ничего страшного. Но первые шаги в сторону цивилизованного отношения к чужим мыслям уже совершаются.
Когда заходит речь об интеллектуальной собственности, каждый из нас подразумевает под этим понятием что-нибудь присущее его образу жизни, мыслей или занятию. Для одних это могут быть как научные или литературные труды, так и произведения искусства: живопись, графика, скульптура, музыка, кино, произведения фотографии… Для других это объекты смежных прав, то есть результаты творческой деятельности артистов, музыкантов, а также фонограммы или радио- и телепередачи. Но нужно помнить, что это могут быть и объекты промышленной собственности: всевозможные изобретения во всех областях человеческой деятельности, полезные модели, промышленные образцы. И, соответственно, товарные знаки, фирменные наименования, коммерческие обозначения, другими словами – средства, позволяющие индивидуализировать товар или услугу из общего их числа. И, конечно же, под это понятие подпадают научные открытия. Об интеллектуальной собственности, способах ее юридической защиты, а также о законодательстве, регулирующем этот рынок, мы беседуем сегодня с управляющим партнером специализированной юридической компании Ириной Тулубьевой.
– Ирина, унифицированы ли российские и международные юридические правовые документы в области охраны авторских прав?
– Еще весной 2004 года, когда в преддверии выборов у россиян появилась возможность сделать звонок Президенту, я ею воспользовалась, позвонив целых восемь раз. Для того чтобы спросить, когда же Россия присоединится к Римской Конвенции (Конвенция об охране прав исполнителей, производителей фонограмм и вещательных организаций). После чего мы совершенно внезапно ее подписали – вместе с государством Того, став 74-ми ее участниками. Моя работа! (Шутка). Кстати, действующие международные «Интернет-договоры» (Договор Всемирной организации интеллектуальной собственности 1996 года) вступали в силу только после того, как к ним присоединялась 30-я по счету страна. В одном случае тридцатым участником стал Гондурас, в другом – Габон. Нас же там нет до сих пор. Получается, что мы где-то на уровне Того, но после Габона и Гондураса.
– Нам не выгоден цивилизованный рынок?
– К сожалению, в нашем обществе правосознание таково, что не оченьто уважают такие «размытые» понятия, как интеллектуальная собственность. Да и о чем мы говорим, если более 70 лет советской властью отбивалось всякое уважение к человеку, частной собственности, как таковой, чужому труду, личной жизни… И сейчас считается, что «ничего страшного», если ущемляются чьи-то честь и достоинство, а компенсация за это по сравнению с Западом мизерная. Происходит вторжение журналиста в частную жизнь – тоже «все нормально». Отсюда и подобное отношение к интеллектуальной собственности, как к какой-то не первостепенной, а 10 или 125-сортной.
– О чем мы говорим, если в госдумовских компьютерах, как признавали сами депутаты, стоял пиратский soft…
– И в Госдуме, и в Арбитраже в киосках продавались в свое время (сейчас – не знаю) контрафактные CD, книги и другие подобные вещи. А все потому, что у нас многие годы культивировалось пренебрежение интеллектуальной собственностью. Если кто-то украл кошелек – это воровство, а «позаимствовал» компьютерную программу – ничего, дескать, страшного. Во всем мире плагиат на протяжении веков считается уголовным преступлением. А у нас, вместо того чтобы сидеть в тюрьме, плагиаторы участвуют в хит-парадах и получают премии (например, «Серебряную калошу»), купаясь в лучах славы. И все их имена известны широкой общественности, как, например, имена некоторых преуспевающих бизнесменов-композиторов… Все-таки нам еще долго придется достигать в своем отношении к интеллектуальной собственности цивилизованного уровня.
– А на Западе законов не нарушают?
– Даже там законопослушание...
