Алексей Карпенко: «Если вы используете офшоры для экономии на налогах, у вас однозначно будут проблемы»

– Алексей, Закон о деофшоризации, о котором так долго говорило все юридическое сообщество, уже реальность. Какие шаги в связи с этим должны предпринять компании?

– Январь 2014 года. Офис крупной компании, красивый вид на Москву, большой переговорный стол… В кабинет вбегает руководитель с квадратными глазами и огромным ватманом, говорит: «Грядет деофшоризация» и раскатывает ватман. Передо мной как будто рассыпали кулек с разноцветными леденцами: на ватмане Британские Виргинские Острова, Сейшелы и т.д. Руководитель в беспокойстве спрашивает: «Что делать? Давай завтра же начнем реструктуризацию!» Я дал ему самый короткий совет, всего из одного слова. Я сказал: «Подожди». И ждать ­пришлось ­недолго: 1 января 2015 года этот закон вступил в силу.

Возникает вопрос: следует ли ждать еще? Если структура бизнеса проста и выглядит приблизительно так: «российский налоговый резидент – офшорная компания – российская компания», а подобным образом построено большинство структур, то я не вижу смысла ждать. В принципе в течение месяца-полутора можно совершенно спокойно принимать ­решение. Но для того необходимо проанализировать структуру бизнеса.

– Как это сделать?

– Для начала, на мой взгляд, следует ответить на три ключевых ­вопроса.

Первый: есть ли в структуре организации, которые отвечают признакам контролируемой иностранной компании?

Второй: есть ли в структуре организации, которые отвечают признакам налогового резидента? Я хочу обратить внимание, что налоговое резидентство и контролируемая иностранная компания – это взаимо­исключающие статусы. Смею предположить, что большинство компаний, которые пребывают в офшорных структурах, – это фактически налоговые резиденты. Они почти все управляются из России. Здесь собираются советы директоров, ведется бухгалтерский учет, находится весь персонал и т.д. И, выбирая ту или иную стратегию действий, нужно понимать, является ли ­организация ­контролируемой иностранной ­компанией или ­налоговым резидентом.

Третий: для чего нужна эта структура? Если вы используете офшоры для экономии на налогах, у вас однозначно будут проблемы. Времена, когда все находится в офшорах и никто ничего не платит, прошли и больше никогда не вернутся. Это даже не вопрос возврата капитала или наполнения бюджета. Такова общемировая тенденция. Если вы в своем налоговом планировании будете по-прежнему полагаться на то, что кто-то за вас подержит акции, это будет огромным риском. Рано или поздно вами займутся, это лишь вопрос времени. Конечно, возможны проблемы с информационным обменом, но шансы на то, что вы окажетесь в числе тех, кого раскрыли, примерно 2 к 1. А уж если вами займутся предметно, вас раскроют гарантированно.

Но если ваша задача – охрана активов, использование английского права и английского правосудия, которому вы верите больше, чем нашему, то вступивший в силу закон, по сути, плата за охрану активов. Вам нужно признаться себе в этом, посчитать размер такой платы и постараться снизить его в рамках действующего законодательства. Это вполне возможно при наличии простой структуры бизнеса.

– Подозреваю, что после того, как менеджмент ответит на перечисленные вопросы, придется просчитывать экономическую сторону вопроса. И только тогда станет понятно, стоит ли игра свеч.

– Именно так. Ответы на первые три вопроса по большому счету не требуют никакого специального образования. Вы просто изучаете текст закона, рисуете свою структуру и отвечаете себе на вопросы: это контролируемая иностранная компания или нет? это резидент или нерезидент? А на ­вопрос «зачем мне все это?», кроме вас, вообще никто ­ответить не сможет.

Если вы все же решили поиграть с государством в эти игры, следует определить экономику вопроса. Нужно будет считать, во-первых, совокупную налоговую нагрузку, а во-вторых, расходы на реструктуризацию, если вы на нее решитесь.

Расходы состоят из двух глобальных частей. Первая – это затраты на юридических, финансовых и прочих консультантов. Безусловно, услуги будут стоить немало. Но они расскажут вам, как одно дерево, нарисованное на ватмане, превратить в другое дерево, но уже в соответствии с действующим законодательством.

В любом случае за содержание офшорной структуры придется очень дорого платить. Если раньше можно было воспользоваться услугами сервисной компании, скажем, на Кипре, которая обслуживала миллион человек по 1000 долларов за организацию в год, то сейчас надо будет переводить персонал, составлять документы о том, что управление ­осуществляется там, летать туда, проводить советы директоров и т.д.

– Итак, менеджмент разобрался в структуре компании, в очередной раз сформулировал цели использования офшора и определился с затратами. Что делать дальше?

– На мой взгляд, возможны три базовых стратегии. Это полный отказ от использования офшоров, сохранение существующей структуры или реструктуризация.

Если вопрос только в том, чтобы сэкономить на налогах, а необходимости в охране иностранным правом нет, то лучше воспользоваться амнистией, провести ликвидацию и вернуть все активы в Россию. В данном случае то, что вы вернете, не будет облагаться налогом. На то, чтобы это сделать, отведено два года. Если у вас простая структура, в такой срок вполне можно уложиться. Ничего сверхъестественного здесь нет.

При отказе от использования офшоров можно ликвидировать компанию и передать все имущество в Россию. В то же время можно обойтись и без ликвидации. Если в офшорной структуре у вас более 50% владения, можно безвозмездно передать имущество российской компании и после этого продать акции офшора. Сделать это несложно. И при ликвидации, и при безвозмездной передаче налог равен нулю.

Второй вариант – сохранение существующей структуры. На наш взгляд, такая стратегия имеет смысл тогда, когда вы опасаетесь за свои активы; или когда вы ведете бизнес с иностранцами, которым необходимо иностранное право; или когда у вас заложены акции в иностранном банке и вы не можете быстро выйти из этих отношений, поэтому вынуждены находиться в данной структуре. В подобных случаях вам необходимо раскрывать информацию, заниматься налогообложением по новому закону и следить за тем, чтобы не попасть в налоговые резиденты ­Российской Федерации (де-факто – не управляться из России).

Наконец, третья, наиболее сложная стратегия, подходит крупным российским компаниям, которые ведут бизнес за рубежом. У них центры прибыли находятся не в России, а разбросаны по миру; за рубежом есть связанные между собой операционные, торговые, финансовые компании. В этом случае, безусловно, необходимо проводить реструктуризацию.

– В российском законодательстве уже прописаны принципы трансфертного ценообразования, действует концепция бенефициарного собственника. У многих возникает вопрос: зачем понадобилась еще и концепция контролируемой иностранной компании?

– Россия много лет стучится в двери организации, которая называется OECD или ОЭСР – организация экономического сотрудничества и развития. Россия может стать ее членом, если будет работать по ее правилам. И концепция контролируемой иностранной компании, которую сейчас ввели, списана оттуда.

Вторая цель России, которую анонсируют по всему миру, – стремление стать финансовым центром. Если мы – потенциальный финансовый центр, то мы должны иметь такой закон. В США он был введен в 1952 году, в Германии – в 1972 году, в Великобритании – в 1986 году, в России – в 2015 году. Это тренд.

Здесь нельзя не сказать о BEPS – Base Erosion and Profit Shifting, документе, принятом ОЭСР и содержащем план из 15 пунктов. Это без преувеличения завтрашний день российских налогов. И наступит он не через тридцать лет, как произошло с концепцией контролируемой иностранной компании, а через пять–семь лет. Поэтому, когда вы будете принимать решение о выборе стратегии, планируйте на долгий срок. BEPS содержит некоторые положения, которые необходимо принимать во внимание уже сегодня. Через несколько лет они станут актуальными, и вам придется снова реструктурироваться.

– Какие основные рекомендации Вы дали бы читателям?

– Прежде всего необходимо проанализировать существующую структуру, ответив на ключевые вопросы, о которых я упоминал. Если вам нужен офшор, придется посчитать соотношение налогового бремени, которое на вас ляжет, и расходов на реструктуризацию. То есть поиграть с цифрами и понять, какая стратегия с точки зрения экономики является оптимальной.

Дальше с учетом плюсов и минусов определиться с выбором стратегии: полная ликвидация офшора и использование амнистии, сохранение существующей структуры или реструктуризация.

Если вы все-таки выбираете реструктуризацию, имейте в виду, что в этих отношениях больше никогда не будет конфиденциальности. Поэтому не рассчитывайте на то, что какие-то моменты можно будет скрыть. Вы, конечно, можете сегодня об этом не думать, но вы должны понимать, что ваш бизнес будет находиться в зоне риска. И не от вас зависит, когда этот риск реализуется. Поэтому стройте свою схему так, чтобы завтра ее можно было принести налоговому инспектору и все объяснить. Тогда это будет хорошая работающая схема. Любая другая схема, в которой есть место рассуждениям вроде «вот здесь мы покажем, а здесь немножко спрячем, и все будет нормально», работать не будет.

Я настоятельно рекомендую отказаться от использования грубых «серых» схем и «номиналов». С 2017 года это приведет к уголовной ­ответственности.

Если вам необходимо оставаться за рубежом, например, для сохранения активов или для ведения бизнеса, я посоветовал бы использовать в вашей схеме оншорные юрисдикции, например, Германию, Францию. Если, конечно, вам удастся проскочить сквозь французские налоговые органы, которые считаются одними из самых жестких в Европе.

И последнее. Если раньше я, условно говоря, мог бы сказать: есть пять схем работы через офшоры – выбирайте любую, то сейчас, если мы говорим о реструктуризации, я так сказать не могу. Необходимо анализировать все в совокупности. И итоговое решение должно быть выбрано для конкретной компании, как костюм у портного. Коробочные продукты в этой сфере больше не продаются.