Новые позиции ВС РФ по банкротству

Понижение очередности требований кредитора не ограничивает остальные его права

Требование аффилированного с должником гражданина признано обоснованным и подлежащим погашению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты (п. 1 Обзора). Производство по делу прекращено в связи с отсутствием средств, достаточных для финансирования процедур банкротства.

После этого гражданин обратился с заявлением по другому делу о признании должника банкротом.

Суды признали заявление необоснованным, сочтя, что кредитор по требованию о возврате компенсационного финансирования не вправе инициировать дело о несостоятельности (по смыслу ст. 2, 33 и 48 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»¹).

ВС РФ отменил судебные акты и направил спор на новое рассмотрение. Он отметил, что признавая обоснованным требование гражданина и понижая очередность его удовлетворения, суд в рамках первого дела о банкротстве исходил из того, что указанное лицо, являясь аффилированным, предоставило должнику в ситуации его имущественного кризиса компенсационное финансирование посредством выдачи займов по 2 договорам. Поскольку они оба признаны недействительными, предъявленное кредитором требование квалифицировано в качестве неосновательного обогащения.

Требование кредитора носило не корпоративный, а субординированный характер. Важно различать 2 вида этих кредиторов. Требования субординированных кредиторов по своей правовой природе не являются корпоративными, т. к. вытекают из обязательств, возникших в кризисный период, о котором они, обладая признаками аффилированности, были осведомлены. Именно по этой причине их требования не могут быть удовлетворены на тех же условиях, что и требования иных кредиторов, что влечет определенное ограничение их прав.

Понижение очередности удовлетворения требования предоставившего компенсационное финансирование лица (субординация) – механизм справедливого распределения рисков. Он подразумевает сохранение у кредитора:

• материального права требования (не являющегося корпоративным) к должнику,
• а также всех остальных прав, предоставляемых участвующему в деле о банкротстве лицу (ст. 34 Закона о банкротстве), в том числе права на самостоятельное инициирование процедуры банкротства.

В связи с этим ВС РФ отметил, что выводы судов о наличии оснований для прекращения производства по делу о банкротстве были сделаны с существенным нарушением норм процессуального и материального права.

В рамках Закона о банкротстве требования учредителей (корпоративные) не учитываются для определения признаков банкротства и не включаются в реестр требований кредиторов. С другой стороны, в соответствии с п. 14 Обзора судебной практики по субординации², кредитор, требование которого признано подлежащим удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты, обладает процессуальными правами лица, участвующего в деле о банкротстве.

В рассматриваемом случае произошло смешение корпоративного и субординированного требования, и в результате этого кредитор был лишен права обращаться с заявлением о признании должника банкротом. После исправления Верховным Судом РФ ошибки можно прийти к следующему заключению – субординация не лишает кредитора прав, предоставляемых лицу, участвующему в деле о банкротстве, и не препятствует возбуждению нового дела о банкротстве на основании такого требования.

Оспаривание сделок должника

Равноценность встречных обязательств

В деле о банкротстве организации конкурсный управляющий обратился с заявлением об оспаривании договора, на основании которого должник предоставил своему бывшему работнику в собственность жилое помещение (п. 7 Обзора). Суды заявление управляющего удовлетворили, исходя из того, что сделка являлась для должника безвозмездной и, следовательно, совершенной при неравноценном встречном исполнении во вред кредиторам. ВС РФ направил дело на новое рассмотрение, отменив судебные акты нижестоящих инстанций.

При формальном подходе к рассмотрению этого дела можно прийти к следующим выводам. Жилое помещение было предоставлено сотруднику безвозмездно, а значит, договор, по которому оно было передано, можно оспорить. Но если подходить к этой проблеме шире, то возникает закономерный вопрос о причинах предоставления жилого помещения работнику безвозмездно. Поэтому ответ на вопрос должен приниматься во внимание.

Ответчик на всех стадиях судебного разбирательства приводил документально обоснованные доводы о том, что он длительное время был сотрудником должника, а оспариваемая сделка фактически представляла собой материальное поощрение работника в соответствии с условиями трудового договора. Ответчик также обращал внимание судов на то, что такое поощрение работников практиковалось должником в своей хозяйственной деятельности.

Как отметил ВС РФ, из п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве следует, что понятие неравноценности является оценочным. Из-за этого к нему не могут быть применимы заранее установленные формальные (процентные) критерии отклонения договорной цены от рыночной. Помимо цены, для определения признака неравноценности во внимание должны приниматься все обстоятельства совершения сделки. Это значит, что необходимо исследовать контекст отношений должника с контрагентом для того, чтобы вывод о подозрительности стал убедительным и обоснованным.

Для целей банкротства встречное предоставление работника может заключаться:

• не только в предусмотренной условиями договора оплате,
• но и во вкладе в деятельность предприятия, который вносит работник, исходя из той трудовой функции, которую он выполнял в период до и после совершения сделки по условиям трудового договора.

Материальное поощрение – это не только премия, выданная в денежном виде. Это могут быть:

• и иные активы, которые служат цели поощрить сотрудника за долгую работу,
• либо экстраординарные достижения.

И хоть такое происходит крайне редко, руководители, оценивающие вклад своего работника в общее дело компании, могут прибегнуть и к такому виду премирования, как предоставление квартиры в собственность. И, конечно, безвозмездной или неравноценной назвать такую сделку невозможно.

В этом споре исследовался вопрос (при этом приятно удивил достаточно гибкий подход к рассмотрению обстоятельств дела):

• действительно ли такое материальное поощрение имело место
• или жилое помещение было предоставлено для вывода активов и сокрытия имущества в преддверии банкротства?

Выяснив, что в данном случае сотрудник получил квартиру за свои заслуги и долгую работу, ВС РФ пришел к выводу об отсутствии признака неравноценности, а значит – и сделку «рушить» по такому основанию не следовало.

Предоплата не свидетельствует о предпочтении

Должник (покупатель) накануне возбуждения дела о банкротстве произвел в адрес поставщика платеж по договору купли-продажи, предусматривающему стопроцентную предоплату (п. 12). В тот же день поставщик осуществил отгрузку товара в полном объеме. Считая, что перечисление денежных средств привело к предпочтительному удовлетворению требования поставщика, конкурсный управляющий подал заявление о признании указанного платежа недействительным.

Суд первой инстанции заявление удовлетворил. Апелляция определение отменила, отказав в удовлетворении заявления. Суд округа апелляционное постановление отменил, оставив в силе определение суда первой инстанции.

ВС РФ, в свою очередь, отменил постановление суда округа, оставив в силе постановление суда апелляционной инстанции. Высший суд отметил, что сделки должника, по которым он получил равноценное встречное исполнение обязательств непосредственно после заключения договора, могут быть оспорены только на основании п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве (п. 3 ст. 61.4 Закона о банкротстве). Невозможность оспаривания такой сделки как совершенной с предпочтением связана с тем, что она не влечет изменения объема конкурсной массы, т. к. без исполнения обязательства должником (изъятия) не будет и встречного исполнения обязательства контрагентом (пополнения). В данном случае отсутствовал главный признак преимущественного удовлетворения – выборочное распределение недостаточных средств, которое нарушает принцип очередности и пропорциональности.

Следует учесть, что положения п. 3 ст. 61.4 Закона о банкротстве применяются, только если должник исполнил обязательство первым, после чего незамедлительно получил равноценное встречное исполнение. В обратной ситуации у должника появляется выбор, в пользу кого исполнить обязательство при недостаточности средств, что не исключает возможности оспаривания преимущественного удовлетворения.

Таким образом, логика этого подхода заключается в следующем. Если после совершения предоплаты по договору контрагент исполняет свое обязательство, то изменения в конкурсной массе отсутствуют, так как вместо денежных средств у должника появляется товар на равноценную сумму, а значит, конкурсная масса пополняется. Конечно, вопрос о равноценности может подниматься отдельно, но это будет уже предметом другого обособленного спора.

В рамках же поднимаемого вопроса о преимущественном удовлетворении отсутствует главный элемент – выборочное погашение недостающих денежных средств. В подобной ситуации должник, по своему выбору, удовлетворяет требование конкретного кредитора в ущерб иным требованиям кредиторов. В таком случае, очевидно, происходит только выбытие денежных средств из конкурсной массы, без ее пополнения, а этого в рассматриваемом споре не наблюдается.

Следовательно, если поставка произведена после осуществления должником предоплаты, а должник в результате получил равноценное встречное исполнение, опасаться оспаривания сделки по признаку предпочтительности не стоит.

Ответственность контролирующих должника лиц

Конкурсный управляющий обратился в суд с заявлением о разрешении разногласий, попросив признать погашенными требования конкурсного кредитора, который в соответствии со ст. 61.17 Закона о банкротстве выбрал такой способ распоряжения требованием о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц (КДЛ), как уступка ему части требования (п. 13 Обзора).

Суды заявление управляющего удовлетворили, требования признали погашенными. Руководствовались они следующей логикой:

• так как конкурсному кредитору был выдан исполнительный лист о взыскании денежных средств с КДЛ, произошла перемена лица в обязательстве;
• обратный переход требования без воли должника приведет к нарушению принципа автономии воли участников гражданского оборота.

Руководствуясь указанным, кредитор был исключен из числа тех, кто имеет право на распределение конкурсной массы.

ВС РФ отменил судебные акты, направив спор на новое рассмотрение. Он указал, что:

• выбор конкурсным кредитором способа распоряжения правом требования о привлечении к субсидиарной ответственности в виде уступки части требования состоит в том, что он принимает решение в дальнейшем самостоятельно реализовывать права в отношении принадлежащего ему актива (деликтного требования),
• но это не уменьшает размера его основного требования,
• о чем прямо сказано в абз. 2 п. 6 ст. 61.17 Закона о банкротстве. Должник и его контролирующие лица продолжают солидарно нести ответственность перед кредитором до полного погашения требований.

Таким образом, переход к конкурсному кредитору части требования о привлечении к субсидиарной ответственности КДЛ не уменьшает размера его требований к должнику и субсидиарным ответчикам, а исключение таких требований из реестра возможно только после погашения задолженности перед конкурсным кредитором.

Участие арбитражного управляющего в деле о банкротстве и его ответственность

Право управляющего на передачу спора в суд

Конкурсный управляющий обратился с заявлением об определении действительной стоимости чистых активов должника на определенную дату с целью заключения договора дополнительного страхования ответственности и корректировки бухгалтерского баланса (п. 16 Обзора). Доводов о невозможности самостоятельного определения стоимости активов, а также о наличии какого-либо спора с конкурсными кредиторами, управляющий в заявлении не привел. Суды заявление удовлетворили, а ВС РФ прекратил производство по спору.

Суть дела заключалась в том, что конкурсный управляющий, в отсутствие представления о стоимости чистых активов должника, и, как следствие, не имея четкого понимания о необходимости заключения договора дополнительного страхования ответственности, решил призвать на помощь суд.

Закон о банкротстве не предусматривает необходимости установления в судебном порядке фактической балансовой стоимости активов должника для определения страховой премии, подлежащей уплате арбитражным управляющим страховщику (в том числе их действительной рыночной стоимости). Заявления и ходатайства о разногласиях между участвующими в деле лицами рассматриваются арбитражным судом по правилам ст. 60 Закона о банкротстве. Если разногласий между ними нет (как нет и минимального обоснования интереса в их разрешении), указанные заявления и ходатайства арбитражный суд не рассматривает.

В рассматриваемом деле разрешение переданного арбитражному суду вопроса входило в исключительную компетенцию конкурсного управляющего как единоличного исполнительного органа должника. Производство по заявлению конкурсного управляющего подлежало прекращению в соответствии с положениями п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ, а сомнения управляющего по вопросам, отнесенным к его компетенции, в отсутствие какого-либо спора с иным лицом, не подлежали судебному рассмотрению.

Несмотря на отсутствие у управляющего оснований для подачи заявления об определении чистых активов, его логика выглядит понятной и предсказуемой. В ситуации, когда на арбитражного управляющего подаются жалобы по каждому поводу, его желание обезопасить себя судебным актом не кажется удивительным.

При принятии неверного решения и получения жалобы, кроме очевидных рисков и неприятностей, стоит отметить и стоимость страховки, которая может существенно повыситься с каждой новой поданной на управляющего жалобой. А вот если у управляющего есть судебный акт, то он может попытаться «спихнуть» ответственность на суд, оградив себя от рисков. Похожим способом пользуются управляющие на собраниях кредиторов, вынося сложные вопросы на повестку дня и пытаясь таким образом распределить ответственность за принимаемое решение и на собрание кредиторов.

Вопрос, поднятый управляющим, действительно, относился к его исключительной компетенции и должен был решаться им лично. Однако данную проблему следует исследовать более глубоко, понимая причину того, почему арбитражные управляющие нагружают себя дополнительной работой и выносят неочевидные вопросы на повестку собрания кредиторов либо обращаются в суд за их урегулированием. Причина эта – огромные риски для управляющего при принятии решений, и риски эти присутствуют даже в тех случаях, когда арбитражный управляющий принимает решения обоснованные и верные.

Замена управляющего в случае сомнений в его беспристрастности и независимости

Решением суда первой инстанции по упрощенной процедуре в отношении юрлица введено конкурсное производство, утвержден конкурсный управляющий. Его кандидатура была предложена первоначальным заявителем, требования которого впоследствии перешли к банку. Банк, являвшийся мажоритарным кредитором должника, обжаловал судебные акты в части утверждения конкурсного управляющего, предложил выбрать управляющего не из той саморегулируемой организации, членом которой является назначенный конкурсный управляющий.

Апелляция и кассация оставили решение суда первой инстанции без изменений, а ВС РФ направил спор на новое рассмотрение в части назначения конкурсного управляющего.

Он отметил, что судами были установлены согласованные действия должника, первоначального заявителя и третьих лиц, логичным объяснением которых стала неформальная договоренность о мерах, направленных на назначение связанного с ними арбитражного управляющего. Таким образом, предложенная первоначальным заявителем кандидатура управляющего не могла быть утверждена из-за разумных подозрений в ее беспристрастности и независимости, которые не были опровергнуты.

Суд не может допускать ситуации, когда полномочиями арбитражного управляющего обладает лицо, в наличии у которого должной компетентности, добросовестности или независимости у суда имеются существенные и обоснованные сомнения.

Судебная коллегия отклонила и предложенную банком кандидатуру управляющего, так как в условиях наличия у такого кредитора мажоритарного требования отсутствовала уверенность в том, что предложенный им арбитражный управляющий (или арбитражный управляющий из предложенной им саморегулируемой организации) будет действовать не только в его интересах.

Таким образом, если у суда возникают малейшие сомнения в независимости предлагаемого лица и его беспристрастности, суды пользуются своим правом самостоятельно определить кандидатуру арбитражного управляющего в конкретной процедуре.

Вопрос об утверждении управляющего отнесен к компетенции суда, поэтому суд не связан при принятии соответствующего решения волей кредиторов (как при возбуждении дела, так и в последующих процедурах, ст. 45 Закона о банкротстве). Если у суда имеются разумные сомнения в независимости предложенного управляющего, он вправе самостоятельно запросить другую кандидатуру посредством случайного выбора.

Об этом говорит и п. 27.1 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве, и применяемых в этих делах процедурах банкротства (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20.12.2016). Так, временным управляющим в деле о банкротстве не может быть утверждено лицо, кандидатура которого предложена кредитором, аффилированным по отношению к должнику.

Но аффилированность может иметь разный характер, ведь формально никакой связи между управляющим и лицом, ходатайствующим о его утверждении, может и не быть, но сомнения в независимости управляющего все равно возникают. В этом случае и применяется механизм, позволяющий суду самостоятельно запрашивать другую кандидатуруарбитражного управляющего, вопросов к заинтересованности или независимости которого будет значительно меньше.